Hа протяжении жизни жалость несколько раз меняла мою охотничью философию. Мне довелось еще юношей довольно много поохотиться на лосей и кабанов в приграничье с Белоруссией, да и в ней самой, а на косуль — в Латвии и Литве. К чужим трофеям, как уже говорилось, я и не подходил, а личные всегда глядели на меня с одним выражением: нескрываемого презрения и увлажненной слезой смертной тоски.
Нрав мой — враг мой: о браконьерстве
